30 ответов в теме

[Egill]

Занимался сей проблемой два года. Стрелы английских лучников вряд ли пробивали доспех, да и надо ли оно им было. Главное - темп и кучность. Представьте: на "финишной" 100 метровке на одного рыцаря приходилось по несколько сотен стрел. По Фруассару, обычно хватало 2-3 залпов из луков, чтобы определить победителя в битве. Поэтому лучники были ценны прежде всего как "оружие массового поражения" и только тогда, когда их количество равнялось нескольким тысячам. Тут ещё стоит упомянуть высокий темп: английский лучник выпускал 3-4 стрелы в минуту (прицельно) или 7-8 (неприцельно), что поддерживалось умелой доставкой стрел (пук) из обозов.

[sasa]

Клим, и ты молчал? Конечно НАДО, где я могу получить свою долю?

По делу: в описании 14го века (Бейкер) битвы при Пуатье сказано, что узурпатор (в смысле французский король) спешил всех своих, кроме отряда рыцарей на одоспешенных лошадях, которые должны были смять английских лучников, поскольку те  "превосходили арбалетчиков по плотности и скорости стрельбы".

Англичане, заметив этот отряд, который выдвинулся и ждал приказа, начали обстрел, но "стрелы не могли причинить вреда коням, поскольку спереди они были закрыты броней". Тогда лучники обошли французов с фланга и, попадая по незащищенным крупам и бокам, разогнали отряд.

Далее начинается интересное: французы наступают в пешем строю, англичане стреляют, но французы "отворачивали лица и закрывались щитам, так что стрелы не наносили вреда". Лучники, решив что погибать так с музыкой, бросились на врагов со щитами и мечами (это отмечено отдельно, как жест крайнего отчаяния. В описании битвы при Кресси, например, лучники лезут столько добивать оставшихся после отступления раненых). Все равно исход битвы решила рукопашная латников.

Выводы: за  10 лет французы научились довольно грамотно противодействовать контингентам лучников, как тактически, так и на уровне защитного снаряжения, причем для пехоты попроще вполне хватало щитов и шлемов, а основной уязвимой "частью" рыцаря была задница его коня.

То есть в основном от лучников страдали слабоодоспешеные контингенты, что не так уж и мало: арбалетчики при Кресси были серьезной силой (правда, до этого их гнали почти два дня без отдыха).

Джентельмены, а в "Документах Столетней войны" Бейкер есть? Уж очень у него душевно описано...

[Magnus Maximus]

Бейкер есть на латыни (гы-гы!) в Сети полностью и есть нужный Вам отрывок о Пуатье в англ. переводе в издании Барбера. Барбер есть отсканенный у меня где-то дома.

[Magnus Maximus]

При Пуатье, сообщает ле Бейкер, где им лучше было бы оставаться верхом, французы тоже спешились, по совету шотландского рыцаря. «Был там с французами шотландец, Уильям Дуглас, влиятельный человек в Шотландии, который много повоевал в Шотландских войнах. Узурпатор [Филипп VI] посвятил его в рыцари снова, поелику знал он, что он [Дуглас] суть жестокий противник англичан и сражался против них несколько раз, он [Филипп] открыто прислушивался к его советам и очень доверял ему. Уильям возглавлял двести шотландских латников, которых он привел из своей страны. Они хорошо знали, что в ходе войн нынешнего короля Англии, англичане по большей части привыкли сражаться пешими, подражая шотландцам, даже после Стерлинга (т.е. Бэннокберна – М.Н.). Поэтому Уильям предпочитал следовать методу боя своего народа и нападать в пешем строю, а не верхом, и он убедил узурпатора и прочих французов сражаться подобным образом. Незаконный узурпатор, безрассудно согласившись с советом этого назойливого человека, отослал своих боевых коней назад в город [Пуатье], чтобы никто не воспользовался ими для бегства, оставив только пятьсот коней, облаченных в доспехи, для защиты их от стрел, командирам которых велел атаковать лучников в начале сражения и потоптать их копытами; но этот приказ не был исполнен, как показали дальнейшие события». Ле Бель пишет, что при построении баталий «в первую очередь было приказано, чтобы все сражались пешими, опасаясь (?) лучников, которые всегда стреляли в их коней, как в сражении при Креси». «Чтобы легче передвигаться пешком», латники обрезали невероятно длинные носы башмаков перед боем.

С годами французы становились все более и более опытными в использовании спешенных латников в сражениях. При Кутансе (осень 1356 г.) часть французов спешилась и, закрываясь от стрел щитами и павезами, не двигалась с места, пока стрелки не израсходовали свои стрелы и не отошли к латникам. При Ножан-сюр-Сен (июнь 1359 г.) латники оставались верхом, но решающий удар нанесла французская пехота, укрытая за стеной павез, против которых были бессильны английские стрелки. При Кошереле и Орэ Дюгеклен строил их в плотно сомкнутые шеренги, прикрытые стеной щитов (тех же павез). Согласно Фруассару, английские лучники стреляли метко, но ничего не достигли, так как их стрелы отскакивали от французских доспехов – свидетельство прекрасного качества защитного вооружения.

Из текста ле Бейкера видно, что при Пуатье (как и в других сражениях) французское командование, даже если и спешивало основную массу латников, часть их старалось оставить верхом. Из всадников формировался конный резерв, обычно стоявший на флангах впереди авангарда. Его основной задачей было нейтрализовать лучников противника, поэтому удар наносился (теоретически) по флангам английского строя, что позволяло при удаче зайти в тыл противника. Кристина Пизанская советовала «оставлять верхом отряд латников, чтобы дезорганизовать вражеское построение». Такую тактику (спешивание латников, но с конными отрядами на флангах) впервые наблюдаем, видимо, при Сенте (апрель 1351 г.). Уже при Люналонже (лето 1349 г.) французы отрядили конный отряд специально для того, чтобы захватить коней англичан, и им это удалось (хотя фронтальная конная атака потерпела неудачу). Неслучайно обоз и коней в тылу армии всегда охраняли слуги и пажи, а то и особые воинские отряды, чтобы: а) они не достались врагу; б) чтобы препятствовать поспешному бегству своих же воинов.  
Определенных норм для численности «особых» отрядов конницы не существовало. Все зависело от численности войска и возможностей командиров. При Кошереле, например, там было всего 30 (или 200) «лучших всадников».
При Азенкуре для этой задачи были выделены два крыла из отборных конных латников впереди первой линии. Левый отряд насчитывал 600 или 1500 человек, правый – 800. Они должны были атаковать лучников на английских флангах («чтобы разбить их лучников», пишет Жювеналь дез Юрсен) и ударить в тыл противнику, пока спешенные латники будут давить по фронту. Ворен пишет о 1000-1200 латниках, но уточняет, что до англичан из правофлангового отряда добралось лишь 120 (или 140) человек. Всадники бросились вперед, но частью были расстреляны лучниками, частью, «побоявшись», повернули назад и позорно бежали с поля боя. И при Пуатье, и при Азенкуре главной проблемой атакующей конницей оставались кони – израненные стрелами животные не слушались хозяев и неслись на своих же воинов, внося беспорядок в ряды наступающих.
Однако, при Мороне (1352 г.) конный резерв (по разным сведениям, 700, 720 или 140 латников) на левом фланге французов обрушился на противостоящих им лучников. Застигнутые врасплох стрелки частью отступили, частью разбежались, испугавшись «бесчисленного множества французов» (ле Бейкер), и только то обстоятельство, что на левом английском фланге у французов не было конницы, спасло англичан от поражения.
При Вернёе (август 1424 г.) на флангах тоже находилось по одному небольшому конному отряду (как и при Азенкуре). Справа 400-500 или 600 копий (латников) из Ломбардии и Дофинэ, где «как люди, так и кони их хорошо защищены оружием (доспехами – М.Н.), ничуть не боясь ударов из луков». Слева около 200 или 400 гасконских латников. Всадникам было приказано заняться английскими лучниками на флангах и прорваться в тыл, «приведя их в беспорядок». И в этой битве небольшие и компактные конные отряды под руководством опытных и решительных командиров, действовали быстро и эффективно, нанося внезапные удары во фланг и тыл англичан, втянувшихся в бой с французской пехотой. Подобную тактику, но уже с большим успехом, французы применили пять лет спустя, при  Патэ. Сам факт, что англичане с 1415 года всюду возили с собой колья и забивали их в землю при первом же случае, доказывает то, что французскую конницу они справедливо опасались и побивались. Но при Вернёе не спасли и колья – как и в 1352 году, лучники одного из флангов были рассеяны, и конница французов вышла в тыл. (А. Берн утверждает, что колья просто не держались в сухой земле и падали, чем и воспользовался противник.)
Неудаче французов в этом отношении способствовал ряд обстоятельств. Во-первых, отсутствовало взаимодействие между двумя отрядами. Ломбардцы стали грабить обоз, и ничем не помогли французам, атаковавшим прикрытие английского обоза. Во-вторых, численность отрядов была слишком мала. Максимум 400 гасконским копьям противостояли 2000 лучников и, по одному источнику, 200 латников, охранявших обоз, и нападавшие «пришли в беспорядок, из-за страха их коней, которые боялись стрел англичан». В-третьих, французский отряд увлекся преследованием бегущих лучников и не нанес удар по открытому флангу Бедфорда, который воспользовался этим и разгромил в рукопашной противостоявшие ему силы спешенных латников испанцев и французов. В-четвертых, есть указания на то, что по крайней мере один отряд французской конницы отказался участвовать в бою и весь день неподвижно простоял на соседнем холме в качестве зрителей. Тогда как его вступление в битву в нужный момент, не исключено, позволило бы сломить сопротивление англичан в тылу и, тем самым, решить исход сражения.

Использование большого количества арбалетчиков в полевых сражениях также требовало тесного сотрудничества между стрелками, павезниками (щитоносцами, позади каждого из которых до трех арбалетчиков могли заряжать свое оружие, выходить вперед, стрелять и отходить под укрытие щита) и конницей, прикрывавшей их уязвимые фланги. Однако, такого рода сотрудничество пехоты и конницы осложнялось тем, что и у тех, и у других имелось разное командование. Тем не менее, в ряде случаев налицо взаимодействие и стрелков, и обычной пехоты с конницей или спешенными латниками. Так, при Креси 6000-7000 генуэзских арбалетчиков шли впереди, а конные латники составили три традиционные баталии. (Отставшая же пехота ополчения, постепенно подходившая к полю боя, вероятно, скапливалась в тылу, не составляя отдельного соединения.) При Ардре (июнь 1351 г.), пока две баталии латников в пешем строю сражались в рукопашной с англичанами, третий отряд (из 500-800 павезников) зашел в тыл противника. Тем самым, англичане были окружены, а бой выигран французами. И при Ножан-сюр-Сен, где французская конница оказалась бессильной, пешие павезники ударили на лучников, расстроив их ряды, после чего они были рассеяны и уничтожены латниками, а потом пехотинцы помогли двум другим конным баталиям покончить с английскими латниками.

В плане 1415 г. лучников ставили впереди крыльев. Но при Азенкуре д’Альбре и Бусико совершили серьезную ошибку, поместив стрелков там, где от них было мало толку. Более того, хроника Сен-Дени сообщает, что 4000 французских арбалетчиков были отосланы и не участвовали в битве (возможно, речь идет о тех арбалетчиках, что, по Монстреле, стояли в составе баталий). Очевидно, стрелков разместили на флангах баталий – Кристина Пизанская пишет, что в XV веке французы обычно выстраивались тремя баталиями, из которых первая имела латников в центре и «стрелков всякого рода … как пушкарей, так и арбалетчиков с лучниками» на флангах. И в бургундском ордонансе (14 сентября 1417 г.) на флангах авангарда стоят два крыла лучников и арбалетчиков. Жан де Бюэй, опираясь на опыт Столетней войны, советовал следующее построение:
- в центре «самый большой отряд» (главная баталия) под знаменем командующего
- на флангах его – лучники
- наконец, стрелков защищают отряды латников «на обоих оконечностях» (т.е. с самого края боевой линии)
- пажи с лошадьми должны держаться в тылу.


В 1980-х гг. в Британской библиотеке случайно был обнаружен документ, проливающий свет на французскую тактику начала XV столетия. Речь идет о боевом расписании французской армии в ходе Азенкурской кампании. Как таковой этот план не уникален – сохранился бургундский план, составленный двумя годами позднее, но крайне редок и позволяет нам реконструировать события сражения с большей степенью вероятности.
Ясно, что план был составлен для маршала Бусико (при Азенкуре пленен) и коннетабля д’Альбре (погиб в битве), возглавлявших французский арьергард. Другие командиры упоминаются хронистами в кампании: граф де Вандом (пленен при Азенкуре), сеньор де Дампьер, герцог Алансонский (убит), граф де Ришмон (пленен; вместе с сеньором де Комбуром и Бартраном де Монтобаном, которые были с ним на осаде Партенэ и погибли при Азенкуре) и мэтр арбалетчиков Давид де Рамбюр (погиб). В то же время Гишар Дофин, сеньор де Жалиньи, защищал Бланштак (и пал при Азенкуре). Все они (за исключением Дампьера) упоминаются в плане. Два других названных там командира, граф д’Э (убит) и Луи де Боредон, тоже участвовали в кампании 1415 года. Однако, довольно странно то, что пропущены имена Клинье де Бребана и бастарда де Бурбона (возможно, они включены в число «прочих сеньоров, не помянутых здесь»).
Авангард включал только около 6000 человек, т.е. был примерно равен по силе английской армии. Возможно, это объясняет, почему в боевое расписание были включены лица, обычно не участвующие в битве – слуги, сопровождавшие своих хозяев, следившие за конями, оружием латников.
План мог быть составлен между 13 и 20 октября – коннетабль объединился с маршалом в Аббвиле 13-го, а 20-го арьергард влился в состав главных сил в Бапоме. Возможно, целью его составления было сразиться с англичанами, когда они переправились через Сомму и двигались на юг к Бланштаку. Поэтому, не было необходимости составлять его до 19 октября, когда авангард в Перонне узнал, что англичане действительно перешли реку. Но 20-го, несмотря на вызов на бой, боевые действия не имели место, и французы отошли к главным силам.
«Это боевое расписание монсеньора маршала и сеньоров, что бы ли с ним, [составленное] по приказу монсеньоров д’Алансона, Ришмона и коннетабля, и предмет исправления для них (вариант перевода, «для ознакомления означенных сеньоров в ведении боя» – М.Н.).
Во-первых, во имя Господа, Богородицы и Святого Георгия, предполагается выстроить большую баталию, которая составит авангард. В нее включены будут монсеньор коннетабль и монсеньор маршал со всеми своими людьми.
Также, в этой баталии знамена монсеньора коннетабля и монсеньора маршала будут рядом друг с другом, знамя монсеньора коннетабля будет справа (т.е. с правой стороны – М.Н.), знамя монсеньора маршала – слева. И на правой стороне будут все люди монсеньора коннетабля, а на левой все люди монсеньора маршала.
Рядом (или «следом», имеется в виду «сбоку» – М.Н.) с этой баталией будет другая, включающая монсеньора герцога Алансонского, монсеньора графа д’Э и прочих сеньоров, не упомянутых здесь. И если англичане образуют только одну баталию, две [французские] баталии тогда составят одну большую. В таком случае, все будут сражаться вместе.
Представляется правильным (или «необходимым» – М.Н.) образовать два больших крыла из пехотинцев. [Из них] одно, на правом фланге, будет собрано монсеньором де Ришмоном, который будет иметь в своей роте, сверх и кроме своих людей, монсеньора де Комбура и монсеньора Бертрана де Монтобана, тогда как другая, на левом фланге, будет собрана монсеньором де Вандомом, верховным мажордомом, и монсеньором де Жалиньи.
(Текст поврежден: «Здесь будут»? – М.Н.) секиры («всего»? – М.Н.) войска (буквально, «роты» – М.Н.) и прочие, кого можно будут еще найти (повреждено: «позади/сбоку/вместе с»? – М.Н.) вышеозначенных двух крыл. (Речь идет об отдельных отрядах пехоты с секирами или алебардами? – М.Н.)
Стрелки всего войска, стоящие позади двух крыл пехотинцев, будут под началом рыцарей и оруженосцев, которых назначат командиры двух крыл, каждый на своем фланге.
Также, будет образована баталия из надежных конных латников, насчитывающая по крайней мере 1000 человек. Эта баталия, возглавляемая монсеньором мэтром арбалетчиков, будет укомплектована людьми, [взятыми] из всех рот; означенная баталия будет стоять немного поодаль слева и немного позади других баталий. Целью этой баталии будет ударить на лучников и сделать [все, что в их силах, чтобы] прорвать их строй. Когда начнется их атака на вышеозначенных лучников, баталии пехотинцев и крылья лучников начнут двигаться вперед вместе. В этой баталии будет половина наличных слуг войска, все верхом на лучших конях их хозяев.
Также, будет другая баталия из 200 конных латников вместе с оставшейся половиной всех слуг, верхом на лучших конях их хозяев. Эта баталия, возглавляемая монсеньором де Боредоном, ударит сзади английской баталии, в частности на слуг и их повозки в тылу этой баталии. И эта баталия выступит тогда, когда монсеньор мэтр арбалетчиков выступит вперед, чтобы ударить на лучников».
Очевидно, французское боевое расписание отражало особенности типичного английского боевого порядка, и конница (вновь) получала задачу нейтрализовать самое серьезное оружие противника – лучников. Любопытно узнать об использовании слуг – французы явно хотели усилить свое войско, включив в его состав людей, обычно не участвующих в сражении. В схватке с английскими лучниками, тоже легко экипированными, или при внезапном нападении на практически безоружных обозников, могла пригодиться и такая  легкая конница.
Итак, французский план был таков:
- уничтожить лучников с помощью конного отряда де Рамбюра, который появлялся из-за французского строя, быстро переходил в наступление и врезался в правый фланг противника.
- в то же время атака в тыл англичан вносила замешательство в их ряды.
- скоординировав атаки конницы с продвижением пехоты, спешенные латники в центре и обычные пехотинцы на флангах, под прикрытием своих лучников и арбалетчиков, вступали в бой с англичанами, не подвергаясь опасности обстрела противником.
В таком случае, у французов были все шансы на победу. Ряд деталей плана был претворен в жизнь при Азенкуре. Однако возросшая численность французов сделала его неосуществимым на деле и, вероятно, способствовала неудаче и поражению.

[Magnus Maximus]

Источники доказывают, что, как правило, лучник целился в лицо человека или забрало его шлема, будь то шотландский копейщик или французский латник.
Очевидно, что длительные тренировки позволяли стрелкам очень точно выбирать наиболее уязвимые места. Уместно будет привести пример, как во время Войн Роз в разное время погибли два предводителя ланкастерской армии, один – когда снял предличник, чтобы отдышаться, другой – когда поднял забрало, чтобы выпить стакан вина, оба погибли от стрел. Более близкий по времени пример – Давид Брюс был ранен в лицо стрелой при Невилс-Кроссе, и один шотландский солдат, тоже раненный в лицо при Краване, проносил в голове примерно восемь лет наконечник стрелы. «Хроника четырех первых Валуа» прямо говорит, что лучники при Пуатье из-за спин своих латников «стреляли в лицо нормандцам (латникам баталии дофина – М.Н.)». «И впрямь, таков был град из стрел в воздухе, что небо омрачилось, словно закрытое черными облаками, и столь густо летели стрелы, выпущенные во врагов, что те не осмеливались поднимать лица. Ибо всякий осмелившийся посмотреть в небо, вскоре получал стрелу в глаз или в голову. Многие укрывали головы щитами, но стрелы … вскоре пронзали и щиты, и головы. Невзирая на панцири, тела пробивались, и люди получали раны в грудь, ибо кольчуга не могла противостоять стрелам; людей убивали в голову, шлемы не спасали их, и кисти, державшие копья или колья, прибивались к этому самому оружию стрелами, перчатки не спасали их». Последняя цитата – Уолсингем – конечно, грешит преувеличениями, но все же и здесь заметно, что стрелки целили прежде всего в голову.
Кроме того, действительно закрывающие все тело доспехи стоили целое состояние и были недоступны простым рыцарям, не говоря уже о сержантах и оруженосцах. Следовательно, много людей в войске (задние ряды боевых порядков) не имели полного доспеха или располагали одной лишь кольчужной защитой. Наконец, конечности, руки и ноги, нередко прикрывались в XIV веке только кольчугой. Да и шотландцы в массе своей не носили защитного вооружения. Поэтому многочисленные несмертельные ранения при плотном обстреле были неизбежны.
Но лучники стреляли прежде всего по лошадям. Броню обычно имели только кони первого ряда, причем в большинстве случаев защищены были только грудь и голова. Круп защищала только стеганая попона, и то не всегда. Задние ряды не имели защиты лошадей вообще. В принципе лошадь обладает достаточно высокой живучестью, и обычно требуется много ранений стрелами, чтобы ее убить, однако достаточно одного серьезного попадания, чтобы лошадь начала биться под всадником и атака оказалась сорванной.
Сэр Ч.У.Ч. Оман пишет: «Но самым верным средством сделать всадника ни на что не годным, было стрелять по лошади, и стрелки скоро выучились этому. Лошади не имели защиты,  или только частью были защищены на голове и груди железными пластинками. Они представляли прекрасную и большую цель. Перебить или ранить много лошадей значит уничтожить атаку какого угодно количества рыцарей. Падавшие разрывали линию; но хуже были раненые; они поворачивались назад, метались во все стороны «с торчавшими в них стрелами», уносили с поля битвы своих всадников и мешали или опрокидывали даже тех, у кого лошади не пострадали. Фруассар рассказывает, что часто целый фронт атакующего эскадрона уничтожался, лишь только на коротком расстоянии в него стреляли. Раненых было больше, чем убитых; некоторые даже не были и ранены, а просто внезапное замешательство и остановки пугали лошадей и они выбрасывали рыцарей из седел, так что линия превращалась в смешанную кучу брыкающихся и бьющихся лошадей и людей, более или менее удачно старавшихся стать на ноги. После нескольких залпов и нескольких неудачных попыток подойти к врагу, все поле пред фронтом стрелков было завалено такими кучами убитых и раненых людей и лошадей (здесь Оман, следуя за изысканным стилем средневековых авторов, несколько преувеличивает – Авт.), так что следующие эскадроны не могли уже идти в атаку».
Тем не менее, огромные потери конского состава французов и испанцев в битвах Столетней войны – непреложный факт. Так, при Креси было убито 17 лошадей под 17 (!)  латниками «знамени» виконта Меленского. Упоминаются 24 лошади, «павшие и потерянные» с 6 августа по 5 сентября 1346 г. («как в битве при горе Креси …, так и прочие»), у 24 латников роты канцлера Флота. Известно о гибели коня Гийома Дезессара при Креси. Жан ле Бель пишет, что лошади в той битве падали, «и громоздились, словно куча свиней».
Монстреле говорит, как при Азенкуре лучники «столь жестоко обращались» с французскими конями, что те, «став от боли проворными, понеслись (назад) на авангард и привели его в величайшее замешательство, прорвавшись сквозь строй во многих местах». Из 800 кавалеристов, атаковавших тогда на левом крыле, только 140 дошли до английских позиций. С другой стороны, при Пуатье конные французы сидели на бронированных конях, «предлагавших лучникам в качестве цели лишь свои лопатки, которые были хорошо защищены стальными пластинами и кожаными щитками, так что нацеленные на них стрелы либо раскалывались, либо рикошетили ввысь, падая равно на друзей и врагов». Заметив это, граф Оксфорд отвел лучников вбок и велел стрелять по незащищенному лошадиному крупу. Раненые кони сбрасывали седоков и мчались в панике сквозь ряды своего войска. Те немногие воины, кто доходил до английского строя вплотную, сталкивался с поджидавшими их латниками и пехотинцами.
Когда нападающие подходили слишком близко, лучники прекращали стрельбу, бросали на землю луки и стрелы и брались за холодное оружие: мечи, топоры, кувалды, секиры и алебарды. Затем они бросались на помощь своим латникам, как при Азенкуре. Или ле Бейкер о Пуатье: «Летающие копья низвергались с блестящих щитов, их острия разили подобно молниям. Тогда грозное сборище арбалетчиков затмило небо густой мглой болтов, и с английской стороны ответили дождем стрел лучники, которые теперь были ужасно разъярены. Ясеневые дротики летали по воздуху, встречая врага на расстоянии, и плотные ряды французских войск, защищая свои тела соединенными щитами, обратили свои лица от метательных снарядов. Так что лучники напрасно опустошили свои колчаны, но, вооружившись мечами и щитами, они атаковали тяжеловооруженного неприятеля».
Заметим, что французы быстро догадались о преимуществах павезы (большой пехотный щит с желобом) против английских стрел. Уже при Кутансе французы закрывались большими щитами и дождались, когда иссякли колчаны лучников. При Ножан-сюр-Сен французская пехота «пробилась сквозь линию лучников и рассеяла их; так как их щиты были столь прочными, что стрелы не оставляли на них следов». И при Кошереле лучники «стреляли неистово вместе, но французы были столь хорошо вооружены и имели столь сильные павезы, что им нанесли мало вреда … и ворвались в (ряды) англичан и наваррцев». А при Орэ «английские лучники стреляли хорошо, но их стрелы не причиняли вреда, ибо французы были хорошо вооружены и закрывались щитами от них».
Так что лучники были отнюдь не так всесильны, как привыкли думать. И еще раз подчеркиваю, что успех их боевого применения заключался именно в сочетании с латниками. Только когда их прикрывала своя пехота, лучники могли планомерно расстреливать неприятеля, полностью реализуя убийственный потенциал своего оружия.

[Idot]

просьба помочь разрешить спор в Википедии
https://ru.wikipedia..../Обсуждение:Лук (оружие)
( https://ru.wikipedia....wiki....8.D0.B5 )
а то там автор такого понаписал:

Стрела пробивает доспех. Это тоже невозможно, поскольку стрела несет в себе энергию маловооруженной человеческой руки, а пробить доспех голой рукой или даже ножом невозможно.

"Лучник успевает выстрелить новую стрелу до того, как старая попала в цель" - это невозможно. Примерное время полета стрелы на длинную дистанцию это полторы или две секунды, сомнительно что за это время стрелок успеет дотянуться до колчана, так как после выстрела его правая рука уйдет в неудобное положение за голову.

[Idot]

там же автор на все аргументы пишет

Кольчуга не пробивается вообще. Разве что она сделана вручную из скрепок или подобного металла, впрочем именно подобные образцы используют *любитель ролевых игр*и-реконструкторы, которые клепают кольчуги холодным способом

[SkogTroll]

\\ Это тоже невозможно, поскольку стрела несет в себе
\\ энергию маловооруженной человеческой руки,
вооруженной луком.
а типа обычные ножницы по металлу низачто не могут следовательно логике этого аффтора разрезать лист металла(возьмем ст3 гк 1.5мм)- потому что они несут энергию маловооруженной человеческой руки. А голой рукой нельзя разорвать лист металла такой толщины!
Да и молотком забить гвоздь в твердое дерево тоже невозможно- молоток тоже несет в себе энергию слабой человеческой руки.
гыгыгы

[Joker]

Idot, вот https://tgorod.go.ru/cgi-bin....start=0
https://tgorod.go.ru/cgi-bin....start=0 ссылки на гардариканские лучные испытания.

[Mne]

небольшой off:

этим летом мы развлечения ради стреляли по свиной голове из луков с короткой дистанции.

Один лук был ясеневый лонгбоу с конопляной тетивой и натяжением 25 кг, второй - ламинатный спортивный с капроновой тетивой и неизвестным натяжением, но меньшим 25 кг. Дистанция составляла около 10 метров.

Стрелы были двух типов:
первый тип: тяжелые с точеными наконечниками в виде "капли";
второй тип: более легкие с коваными наконечниками в виде четырехгранной "иглы"

стрелы великолепно вонзались в мягкие ткани, пробивая навылет уши, щеки, глубоко вонзаясь в глаза. Ни одна из стрел не пробила кость. Единственное "страшное" повреждение причинила одна из "бронебойных" стрел, которая попала наконечником между зубов свинки и застряла там так, что в последствии ее пришлось вырубать топором.

ИМХО этот эксперимент показывает что при всей силе, лук всеже представляет основную угрозу для незащищенных мягких тканей тела и будет совершенно неэффективен против железных пластин.

[sasa]

Про лук с википедии

Цитата мегазнатока-разрушителя мифов заслуживает того, чтобы быть приведенной целиком

Лук — легендарное оружие, с ним связано огромное количество легенд и вымыслов. Особенно много таких вымыслов появилось из-за популярности книги Толкина "Властелин Колец" и последовавшего за ним вала фэнтезийной и псевдоисторической литературы. Если авторы рыцарских романов ещё имели представление об стрельбе из лука, то современные авторы это качество напрочь утратили. Список наиболее популярных заблуждений включает в себя:

* Герой ловит или отбивает стрелу. Это невозможно, человеческие мышцы двигаются значительно медленней, чем стрела.
* Средневековая стрела пробивает металлический доспех. Лук это метальное оружие взводимое одной или двумя руками, следовательно энергия выстрела это энергия рук, вернее энергия одного движения рук с учётом потерь в самом луке. Поскольку средневековые луки, построенные из средневековых материалов не обеспечивали необходимого КПД, то пробить средневековый металлический доспех они не могли. Современные луки, построенные из высокопрочных сверхжёстких материалов и имеющие натяжение большее или сравнимое со средневековыми, могут в некоторых случаях добиваться некоторого пробивания брони. Но даже в этом случае гарантированного поражения цели скорее всего не достигается.[6]

Однако исторические факты свидетельствуют об обратном. Ключевой вопрос заключается в качестве доспеха и дистанции стрельбы.

* Лучник успевает выстрелить новую стрелу до того, как старая попала в цель. Примерное время полёта стрелы на боевую дистанцию полторы или две секунды, сомнительно что за это время стрелок успеет дотянуться до колчана, так как после выстрела его правая рука уйдёт в неудобное положение за голову.
* Лучники выстраиваются строем, натягивают луки и затем стреляют по команде (часто изображается в фильмах). Луки раньше были значительно тяжелее чем сейчас, и удерживать их в поднятом состоянии было сложно. Команда подавалась на начало стрельбы, затем каждый лучник стрелял самостоятельно.
* Лучник стреляет стрелами с гранатой на наконечнике. Такая стрела имеет неправильный баланс, для того чтобы она полетела ей на хвост нужно повесить соизмеримый груз, а такое возможно только в специальном арбалете. Если же такую стрелу зарядить в лук, то она не только не полетит, но просто упадёт, а тетива очень больно ударит стрелка по руке.

Попадание одной стрелы в другую, в отличие от вышеперечисленного — дело достаточно обычное, особенно когда по одной и той же мишени стреляют несколько стрелков.